Продолжение. Начало: «Без этих умников разберемся»? Что происходит в Киеве Небыстрым шагом Андрей передвигался на костылях, а рядом также небыстро катился микроавтобус. Вскоре микроавтобус поехал быстрее, обогнал парня и остановился. Из него высыпали трое мужчин крепкого телосложения. — Документы есть?
— спросил вставший посередине, в кепке с длинным козырьком. Из-за козырька плохо было видно глаза. Андрея никогда раньше не останавливали на улице. — Чет странно как-то ковыляет, — сказал находящийся слева от первого худенький и легонько пнул костыль. — Э! — прервал его третий, понимая, что сколь ни широкие у группы «полномочия», а берега надо знать. У Андрея зазвонил телефон. Он спокойно оперся на костыль и достал его из внутреннего кармана. — Да, я скоро приду и пошлю тебе то, что обещал, — ответил он женскому голосу, — сегодня очень много работы, с транспортом проблемы. — Во спешит! — гаркнул мужчина в кепке. — Ты документики-то покажи. — Я без документов, — ответил Андрей. — Очень хорошо. Давай с нами! — Андрей заметил в микроавтобусе нескольких мужчин, привязанных к креслам, с замотанными скотчем ртами, безразлично смотревших по сторонам. — Слышь, нафига он нам нужен? Беспилотники на него «ловить»? Да он в грузовик не залезет, чтоб доехать! — вмешался «знающий берега». — Все могут родину защищать, когда надо. В окопы на линолеум отправим, — прыснул главный в тройке и захохотал. Андрей понял, что этот человек, став частью запущенной на Украине мясорубки, за небольшое время, видимо, уже успел сделать столько, что от робота можно ждать больше тепла, чем от него. А значит с ним, с Андреем, сейчас может произойти все что угодно. — Зря ты так. Я помогаю фронту, — неожиданно для себя, с невообразимой для себя интонацией сказал инвалид. — Дааа? И как же это? — продолжал наезжать худенький. Андрей услышал, что от него пахнет пивом. Он назвал подразделение брата Оксаны и уточнил, что помогает этому подразделению… Еще какое-то время назад он даже для спасения не стал бы так врать. Те, кто остановил его, говорили по-русски, и это в стотысячный раз передернуло его, заставило подумать, что все это какой-то фильм, какая-то компьютерная игра, страшный сон, наконец. Но это были живые люди, в которых текла теплая кровь, дышали легкие и двигался язык. И они были готовы определенным образом распорядиться его жизнью прямо сейчас. Что-то в нем им не понравилось. Мужчина в кепке крепко сжал челюсти, выхватил у Андрея костыли и бросил их за оградку на газон. Андрей схватился за двух остальных. — Документов нет у него — пофиг, везем, — скомандовал старший. Все происходящее было закрыто от проходящих по другой стороне улицы людей автобусом. На затхлой улочке на окраине Киева раздался страшный крик худенького — Андрей выкрутил ему ухо, после чего оставшиеся двое начали отхаживать инвалида ногами, как привыкли делать давно и уже много раз делали. У него вылетел на проезжую часть телефон. — Володя, лови! Мы ж не знаем, как его даже записать! — скомандовал старший худенькому. Русскому языку его учили еще в советской школе, по советскому букварю… Худенький метнулся на дорогу, поднял телефон и стремительно стал в нем рыться, пока коллеги продолжали «работу». — Харэ! — заорало над всеми ними крупное тело с черным солнцем на шевроне. Андрей помнил это лицо по фотографии. Помнил, как Оксана шептала дрожащим голосом: «Росли вместе, а теперь хочу, чтоб его убили!» И плакала — не из жалости к брату (ее уже не было), а из-за того, что жизнь, превратившаяся в тюрьму с офисами, кафе и метро, не оставила в ней ничего, кроме усталости. Он выплюнул зуб с кровью, вдохнул, как мог, и что есть силы ударил «спасителя», так что тот полетел через ограду на валяющиеся там костыли. Андрей не подозревал в себе такой готовности умереть. Ровно в тот же момент худенький нашел в телефоне его свидетельство об инвалидности и показал старшему. Издавна повелось, что бюрократия может быть важнее всего остального — даже Страшного суда. — Мне по… уже. У нас проверка, валим, — старший остервенело плюнул в Андрея. Так на Украине давно научились относиться к своим гражданам, приматывая их к столбам, пиная и издеваясь многочисленными способами. — Я тебя завалю! — рычал нацист, не спеша поднимаясь и хорошо понимая, что спешить ему некуда, что сейчас он будет все делать, как хочет и сколько хочет. Через мгновение оба повернули головы на полицейскую машину. Она стояла там, где только что был микроавтобус. — В отделение обоих! Плевать мне, кто он! — вопил патрульный, у которого были свои служебные соображения. Он не видел ни шеврона, ни костылей и не знал, что происходило до прибытия их наряда. Конечно, если бы у брата Оксаны было при себе оружие… Но его не было. И не миновать Андрею гибели, если бы его не выпустили раньше, чем нациста, — найдя то же самое свидетельство в телефоне и удостоверившись в его подлинности. Он вспомнил про костыли только заходя в автобус, идущий до его района. Они не были ему нужны. glavno.smi.today
Свежие комментарии