Изнать из СССР Иосифа Бродского могли только люди, желавшие удалить все сопротивлявшееся антиморальным и антидуховным процессам, заявил философ, политолог, театральный режиссер, лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян в статье «Аномия», опубликованной в газете «Суть времени» № 635 от 17 июня. Кургинян рассказал, что в конце 2000-х годов оказался соведущим передачи «Суд времени», и «стал полемизировать в этой передаче с Млечиным и Сванидзе, защищая советские ценности, а также просто несомненные факты советской эпохи, дико изуродованные записными антисоветчиками».
Политолог напомнил, что в передаче был специальный счетчик, который позволял зрителям выражать свою поддержку той или другой стороне. «Неожиданно обнаружилось, что за мою позицию голосует почти 90% зрителей, иногда и больше», — подчеркнул философ. «Либералы закатили по поводу этого цикла передач очередную антисоветскую истерику», — заявил Кургинян. Для прагматически настроенных людей значение же имели только итоги голосования. «Если ты можешь добиться победы в полемике, то приходится признать твою состоятельность в качестве полемиста. А состоятельность важнее всего остального», — описал их позицию политолог. Из-за того, что его признали состоятельным в этом отношении, Кургиняна пригласили на празднование Нового года, организованное экс-директором Службы внешней разведки, бывшим премьер-министром России Евгением Примаковым. «Я не испытывал никакой симпатии к Евгению Максимовичу, он отвечал мне тем же. И тем не менее приглашение состоялось», — отметил политолог. Он пояснил, что программа вечера включала в себя доклад самого Примакова и участие в праздничном ужине. «Заняв место в зале, я оказался рядом с милейшей женщиной, которая одарила меня любезной улыбкой. Я, естественно, ответил тем же. И спросил своего соседа: „А кто эта милая женщина?“. Соседом был отставной генерал госбезопасности. Он посмотрел на меня с ужасом, как на человека невежественного и святотатствующего, и ответил чуть не с придыханием: „Это Пахмутова“», — описал ситуацию Кургинян. Политолог рассказал, что она напомнила ему съезд Союза писателей России, на котором выступал писатель Анатолий Буйлов. «Свою речь он начал словами: „Я не знал, кто такие евреи, я тигров ловил на Дальнем Востоке“. И было понятно, что он говорит правду», — отметил философ. Затем Буйлов начал воспроизводить банальную конспирологию на тему о евреях. «А вот зачин Буйлова был искренний, и было видно, что человек действительно этих самых тигров ловил. Что не может не вызывать к нему уважения», — подчеркнул Кургинян. «Вспомнил я про Буйлова потому, что и впрямь не знал, кто такая Пахмутова. Ну не знал, и всё. Я не пел ее песен. Мне она не была интересна», — объяснил политолог. Он пояснил, что в настоящее время он может отнестись к этому советскому композитору даже лучше, чем в то время, когда она была на вершине славы. Кургинян пояснил, что его питали другие источники, а не творчество Пахмутовой. «Питало многое. Творчество Гомера, Вергилия, Шекспира, Шиллера, Гёте, Клейста, Гёльдерлина. Не считая, естественно, Пушкина, Гоголя, Достоевского, по произведениям которых я ставил спектакли», — рассказал режиссер. Кургинян пояснил, что также его питало творчество лучших советских писателей и поэтов. «Мне нравились определенные песни Галича, в которых поэт цеплял что-то, отличающееся от заказного антисоветизма», — отметил он. Режиссер подчеркнул, что этот список можно было бы продолжать, но в рамках статьи он бы хотел привести два очень дорогих для него стихотворения Иосифа Бродского. Политолог вначале процитировал стихотворение «Народ», получившее высокую оценку Анны Ахматовой и явным образом не носящее гламурно-официозный характер». Мой народ, не склонивший своей головы, Мой народ, сохранивший повадку травы: В смертный час зажимающий зерна в горсти, Сохранивший способность на северном камне расти. Мой народ, терпеливый и добрый народ, Пьющий, песни орущий, вперед Устремленный, встающий — огромен и прост — Выше звезд: в человеческий рост! Мой народ, возвышающий лучших сынов, Осуждающий сам проходимцев своих и лгунов, Хороня́щий в себе свои му́ки — и твердый в бою, Говорящий бесстрашно великую правду свою. Мой народ, не просивший даров у небес, Мой народ, ни минуты не мыслящий без Созиданья, труда, говорящий со всеми, как друг, И чего б ни достиг, без гордыни глядящий вокруг. Мой народ! Да, я счастлив уж тем, что твой сын! Никогда на меня не посмотришь ты взглядом косым. Ты заглушишь меня, если песня моя не честна. Но услышишь ее, если искренней будет она. Не обманешь народ. Доброта — не доверчивость. Рот, Говорящий неправду, ладонью закроет народ, И такого на свете нигде не найти языка, Чтобы смог говорящий взглянуть на народ свысока. Путь певца — это родиной выбранный путь, И куда ни взгляни — можно только к народу свернуть, Раствориться, как капля, в бессчетных людских голосах, Затеряться листком в неумолчных шумящих лесах. Пусть возносит народ — а других я не знаю судей, Словно высохший куст, — самомненье отдельных людей. Лишь народ может дать высоту, путеводную нить, Ибо не с чем свой рост на отшибе от леса сравнить. Припадаю к народу. Припадаю к великой реке. Пью великую речь, растворяюсь в ее языке. Припадаю к реке, бесконечно текущей вдоль глаз Сквозь века, прямо в нас, мимо нас, дальше нас. «Настаиваю на том, что речь идет и о высокой поэзии, и о подлинности определенной позиции, которая выходит за рамки высокой морали. И, выходя за эти рамки, оказывается сопричастной тому, что имеет настоящее право называться сферою духа», — подчеркнул режиссер. Политолог отметил, что зачем-то именно Бродского нужно было изгнать из страны. Сделать это могли только «только люди, скрыто желавшие избавиться от всего, что могло бы противодействовать губительным для страны антиморальным и антидуховным процессам», заявил Кургинян. glavno.smi.today
Свежие комментарии